Прежде чем говорить о перспективных направлениях танкостроения, желательно сначала понять, в каких боевых действиях предстоит перспективные танки использовать. Может быть, в ближайшем будущем они окажутся не нужны?

Разговоры о том, что эпоха танков заканчивается, продолжаются с середины прошлого века. Главным образом они начинаются, когда появляется новое противотанковое средство, обещающее революцию в военном деле. Окончательное искоренение танков на поле боя обещали РПГ, противотанковые ракеты, вертолёты, высокоточные авиационные боеприпасы и т. д. Тем не менее адекватные меры защиты бронетехники неизменно находятся, и танки остаются в ближайшей и отдалённой перспективе главной ударной силой сухопутных войск всех без исключения армий. Они будут совершенствоваться, несмотря на появление любых новых способов борьбы с ними. Почему же его нельзя заменить другими средствами? Очень просто - для прорыва организованной обороны всегда будет требоваться хорошо защищённое (бронированное) средство, имеющее мощное оружие и необходимую подвижность  -  то есть танк.

Некоторое время назад, в недрах американской военной науки витала доведённая до абсурда концепция «дистанционной войны». Она даже серьёзно рассматривалась для радикального изменения американского Корпуса морской пехоты (КМП). Чтобы максимально исключить людские потери, предполагалось низвести функцию солдата, до разведчика, выдающего целеуказания для различных средств поражения, от артиллерии до авиации и тактических ракет. А в непосредственный контакт с противником должны были входить различные группы специального назначения, действующие скрытно или подготавливающие «пушечное мясо» из аборигенного населения района операции.

Другая американская концепция появилась из бурного развития средств разведки, связи и также дистанционных средств поражения. Это так называемая «стратегия роевых боевых действий». Она предполагает использование малых, высокомобильных подразделений, действующих автономно на широком пространстве, способных быстро сконцентрироваться на неожиданном для противника направлении. После нанесения противнику максимального урона эти подразделения должны снова рассредоточиться, чтобы избежать ответного удара. Таким образом, теоретически, достигается меньшая уязвимость своих подразделений. Требование высокой мобильности (аэромобильности) практически исключало из этой концепции танк в современном виде. Была даже запущена программа «Future Combat Systems» (FCS), которая предусматривала создание перспективной бронетехники для подобных боевых действий. Вместо танка должна была появиться облегчённая боевая машина (Mounted Combat System) массой не более 20 тонн, вооруженная орудием для стрельбы прямой наводкой, которое было бы несколько легче и компактней современных танковых орудий.

Давайте подумаем, насколько эти концепции будут перспективны. Обе они предполагают отказ от контроля территории войсками и отсутствие четкой линии фронта. При этом, для успеха подобных боевых действий, будет необходим широкий манёвр (пускай даже небольших подразделений) как по суше, так и по воздуху. Это делает самым уязвимым местом таких операций передвижение, поскольку оно всегда будет происходить там, где противник имеет инициативу. Посудите сами: даже при современном и перспективном уровне средств разведки невозможно полностью быть уверенным, где противник действует скрытно, на каких маршрутах он осуществил минирование или устроил засады, где имеются хорошо замаскированные средства ПВО, какими средствами он сам ведёт наблюдение за перемещением мобильных групп. При этом, облегченные подразделения, действующие автономно, имеют ограниченную защищённость, которая необходима при неожиданном нападении, особенно на марше. Ограниченная огневая мощь, не позволит сломить хорошо организованную оборону. А снабжение их в отрыве от основных сил представляет собой дополнительную трудность.

Есть ещё одно обстоятельство, которое ставит под сомнение торжество концепций «облегченных» подразделений. Со времён Великой отечественной, тенденция к перемещению самых тяжелых боевых действий из открытых пространств в зону городской застройки только увеличивается. Здесь обороняющаяся сторона всегда имеет более защищённые позиции. Здесь более затруднительна разведка и отслеживание перемещений противника. Здесь бои ведутся на самой короткой дистанции. Здесь наиболее необходимо тяжелое вооружение, поскольку любая позиция противника является хорошо защищённой.

Собственно, это подтвердили боевые действия в Ираке. На открытой местности (ландшафт Ближнего Востока в принципе довольно открытый) американцы и британцы, имея полное превосходство в воздухе, относительно легко одерживали победы. Центрами самых ожесточенных боёв стали крупные города, даже массированная бомбардировка которых, не приводила к автоматической сдаче. И здесь союзникам приходилось пользоваться классической военной наукой, которая предполагает блокаду снабжения обороняющейся стороны крупными силами войск, выстраивающих линию блокады параллельно линии обороны -  то есть, по сути, линию фронта, от которой так стремились уйти в новых теориях. На направлении прорыва обороны приходилось концентрировать огневые средства. А для слома оборонительных позиций использовались танки, имеющие хорошую защиту и большую огневую мощь.

Точно так же им приходится поступать в обороне. Места базирования войск имеют четкий укреплённый оборонительный периметр (опять линию обороны), за пределами которого противник имеет инициативу и которую атакует, имея достаточные огневые средства. При этом, контратакующие действия за пределами этих линий обороны (особенно в той же городской застройке) без поддержки имеющих хорошую защиту танков невозможны.

Надо сказать, что, изобретая новые концепции, американцы взялись играть в чужую игру. Все «сетецентрические» теории с «отсутствием четкой линии фронта», представляют собой высокотехнологичную версию старой доброй партизанской войны, которая годится больше для заведомо более слабого противника, не имеющего шансов в прямом столкновении. Попытка применить её к некому виртуальному противнику (как в ходе учений КМП «Hunter Warrior/Sea Dragon») - виртуально успешна. А реальный противник заставляет использовать массированную артподготовку, бронетанковую технику и высокую концентрацию войск для наступательных действий, и классическую оборону. И вот, программа создания лёгкого, десантируемого танка M8 AGS, имеющего облегченное орудие и противопульное бронирование - закрыта, программа FCS получает ограниченное финансирование, танки проходят модернизацию, увеличивающую их защищённость, и внимательно изучается израильский опыт, о котором следует сказать отдельно.

Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ) как минимум, не хуже американской оснащена технически: и в области средств разведки, и в области средств связи/управления, и в области высокоточного оружия и его носителей. В качестве противника она готова видеть как иррегулярные силы, действующие партизанскими методами, так и регулярные армии сопредельных государств, способные вести широкомасштабные боевые действия, с применением всех основных видов вооружения. Основу сухопутных войск ЦАХАЛ составляют бронетанковые войска. Пехотные подразделения (так же как инженерные и артиллерийские) только обеспечивают действия бронетанковых, или действуют самостоятельно там, где применение бронетанковых невозможно или нецелесообразно. Особое место в израильских сухопутных войсках занимают инженерные подразделения, которым в наступательных действиях отводится основная роль по обеспечению выдвижения войск на территорию противника и закрепления на ней. В оборонительных действиях, в их задачу входит создание и поддержание оборонительных сооружений (с учетом специфики ТВД - многочисленных и основательных).

Как видите, концепция применения сухопутных сил, самая классическая. Она никак не противоречит современным техническим достижениям, таким как высокоточное оружие и интеграция всех участников боевых действий в единое информационно-управляющее пространство. Они только повышают общую эффективность войск. Есть и десантные (аэромобильные) и специальные подразделения, способные действовать в отрыве от основных сил, совершать глубокие рейды, наводить высокоточное оружие и наносить удары по ключевым точкам обороны противника. Но они не заменяют действий основных сил, в первую очередь, тяжелых бронетанковых бригад, которые занимают территорию и закрепляются на ней. Главной целью является уничтожение противника, а не рассредоточение, после нанесения «возможного урона».

Конечно, условия, для которых создана израильская армия, имеют свою специфику. Во-первых, ей не надо вести полномасштабные боевые действия на других континентах. Во-вторых, территория, на которой она действует, достаточно ограничена, плотность населения высока, от чего высока и плотность застройки, чем любой противник обязан пользоваться для своего преимущества. Из-за этого дистанции боёв достаточно короткие. Доступность лёгких противотанковых средств, делает их применение массовым. Поэтому главное внимание израильские конструкторы бронетехники уделяют её защищённости. Действительно, танки Меркава и тяжелые бронетранспортёры не предназначены для длительных маршей и маневренных боёв на широком пространстве. На влажных, мягких почвах (не говоря о болотистой местности и глубоком снеге) они просто не смогут пройти. Зато они прекрасно себя зарекомендовали в боях, не требующих большой скорости манёвра, но подчас ведущихся «накоротке», с противником, действующим в городской застройке; в обороне с длительным удержанием занимаемых позиций, в наступлении продвигаясь там, где весь ландшафт способствует засадным действиям и эффективной противотанковой обороне.

Эти же особенности применения, привели к появлению в ЦАХАЛ тяжелых бронетранспортёров, переделанных из танков, или созданных на их базе. Сначала это были переделки из старых английских «Центурионов» - «Пума» и трофейных советских Т-54 и Т-55  -  «Азархит». В последствии, для бронетранспортёра «Намер» базой послужил уже собственный основной боевой танк Меркава. Эти машины имеют защищенность, практически равнозначную танковой, что имеет значение, поскольку действовать им приходится вместе с танками. Минимальное вооружение (пулемётное) обусловлено тем, что оно лишь вспомогательное по отношению к огневой мощи танков, находящихся в одних боевых порядках с бронетранспортёрами, а пулемётные дистанции - основные при боевых действиях. Пехота должна действовать самостоятельно, а не отсиживаться под броней.

Здесь будет уместно вспомнить критиков отечественных БМП и БМД, которые привычку солдат ездить на броне, трактуют как неудобство размещения внутри и посадки/выхода (особенно часто говорят о тесноте БМП-3, судя по всему, внутри ни разу не побывав) и слабость броневой защиты. При этом критики (некоторые при увесистых погонах) видимо забывают, что первое, что должен сделать командир при огневом контакте с противником - спешить десант. А БМП не предназначена для боя с десантом внутри - это машина поддержки пехоты, в бою действующая в отдельных боевых порядках. Она имеет транспортную функцию, но не во время боя.

Тем не менее, необходимость боевой машины поддержки с более лёгким, чем у танка вооружением, но действующей с ним в одних боевых порядках, признана практически повсеместно. Широкий спектр и массовость противотанковых средств, приводит к усилению защищённости БМП и танков, как к тенденции. Для боевых действий высокой интенсивности, для которых как нельзя лучше приспособлены танки, требуется машина близкая к танку по защите. А для боевых действий средней интенсивности и на второстепенных направлениях, нужно усиливать огневую мощь БМП/БТР, или вводить дополнительные машины огневой поддержки. И если отечественные БМП имеют вооружение, превосходящее западное, то в области высокозащищённой машины имеется заметное отставание. У нас были попытки создать высокозащищённую машину, переделкой из устаревших танков Т-55 - БТР-Т и отдельную машину поддержки на базе Т-72 - БМПТ. На Украине на базе Т-64 сделали тяжелую БМПТ-64, есть аналогичный вариант переделки Т-55 и даже колёсный вариант. И российские и украинские разработки были инициативой конструкторов, и вопрос об их принятии на вооружение имеет туманную перспективу. Так может быть они вообще не нужны? Попробуем разобраться.

Изначально на западе, например в Бундесвере, Британской армии и армии США, боевые машины пехоты («Мардер», «Уориор» и «Бредли» соответственно) предназначались для совместных действий с танками в составе «тяжелых» подразделений. По этой причине они изначально имели неплохую защищённость, хотя и сильно уступающую танковой - что и привело к тому, что сегодня она признана недостаточной. Пехотные подразделения вместо БМП имели более лёгкие машины, например немецкий колёсный БТР «Фукс», или вообще не имели бронетехники, как в США и Британии, где ставку в «лёгких» подразделениях делали на их аэромобильности. В целом, это вполне оправдано, поскольку на «лёгкие» части возлагались вспомогательные функции, тактические десанты и действия в горах. Для боевых действий высокой и средней интенсивности предполагались бронетанковые и механизированные подразделения, отличающиеся только соотношением танковых и мотопехотных батальонов.

Похожим образом обстояло дело и у нас - танковая и мотострелковая дивизии были структурно одинаковы, только в полках имели разное соотношение мотострелковых и танковых батальонов. Однако было и отличие. Танк (танковый батальон) рассматривался как отдельная и главная ударная сила. В бою танки действовали самостоятельно. В танковом полку мотострелковый батальон придавался для боевой устойчивости, закрепления успеха после наступательных действий или организации обороны. В мотострелковом полку танковый батальон служил для обеспечения действий пехоты и БМП - в наступательных действиях для широкого манёвра, фланговых ударов, сокрушения сильной обороны; в обороне для контратакующих действий. Действовать против сильной обороны или танков противника должны были танки, без БМП, которые не обладали достаточной защитой. А пехота при поддержке БМП должна была заниматься своим делом, при этом, уступая маневренными возможностями в бою, танковым батальонам, не связанным тесным взаимодействием с пехотой. Кстати, сходное понимание было и в израильской армии, с той разницей, что изначально в ней вообще не было БМП, обходились БТР М-113, не имевшими сильного вооружения, впрочем, как и хорошей защиты.

Кое-что стало меняться с насыщением поля боя противотанковыми средствами и переносом боевых действий в городскую застройку. Танкам потребовалась поддержка, пехоте потребовались танки. Теперь тесное взаимодействие танков и пехоты стало объективной необходимостью, особенно в городском бою. В Израиле это привело к появлению тяжелых бронетранспортёров, которые могут сопровождать танки и безопасно доставлять к месту боя пехоту. В Европе и США, понимая недостаточную защиту своих БМП, решили пойти другим путём - создать промежуточные «средние» подразделения, имеющие лучше защищённые машины для пехоты, и машины поддержки с более мощным вооружением, на их базе. Здесь следует перечислить американскую программу FCS, британскую FRES, скандинаво-британские самоходные миномёты и танки на базе БМП CV-90. Немцы ничего не стали менять концептуально, создав для взаимодействия с танками новую БМП «Пума», лучше вооруженную и защищённую чем «Мардер», но занимающую ту же нишу. Пехотные части получили тяжелый но хорошо защищённы колёсный БТР «Boxer».

Можно ещё вспомнить другую американскую попытку «скрестить ежа и ужа». В качестве временной меры (пока не готова новая техника по программе FCS) американцы стали формировать так называемые бригады «Страйкер», где тяжелая гусеничная техника заменена колёсными бронетранспортерами и машинами поддержки на их базе. Такая мера действительно позволяет перебрасывать бригаду по воздуху в любую точку мира и развёртывать её на месте за 96 часов, а маршевые возможности и боевая мобильность колёсной техники, действительно выше, чем у гусеничной. Но вот первоначальные заявления о том, что по боевым возможностям бригада «Страйкер» не будет уступать «тяжелым» бригадам, можно было сразу ставить под сомнение. Защита «в некоторых местах» от пуль калибром 14,5 никак не может считаться достаточной, что и подтвердили боевые действия в Ираке, когда на машины срочно стали наваривать противокумулятивные решетки и обвешивать ящиками с ЗИП и боезапасом. Вооружение слабо и не стабилизировано, из-за чего огонь может вестись только с места, что увеличивает уязвимость весьма крупной и плохо защищённой машины. На варианте машины огневой поддержки MGS, установлена 105-мм пушка, хотя и танковая, но лёгкая. Может быть, для городского боя с партизанами она и достаточна, но для борьбы с бронетехникой точно слабовата. В добавок она установлена на явно слишком лёгкую машину: стрельба так же только с места; выстрел в направлении, отличающемся от курсового (вбок) при некоторой неровности местности, способен машину перевернуть.

Скоро и закономерно бригады «Страйкер» стали называть промежуточными, между «тяжелыми» и «лёгкими», оставив им нишу полуполицейских подразделений, не принимающих участия в серьёзных боях.

У нас общая военная реформа совпала с необходимостью изменения оргштатной структуры (ОШС) сухопутных войск, лучше отвечающей современным и перспективным условиям. Так же, как в Германии и Израиле, мы не будем отказываться от полноценных танков, совершенствуя их огневую мощь и защищённость не в ущерб любому из этих параметров, а только то и другое. Вместе с тем, для разных задач, скоро будет три типа бригад: «лёгкие», «средние» и «тяжелые» - они будут отличаться по составу техники и применению. Бронетехника для подразделений нового облика находится в завершающей стадии разработки, в связи с чем, нынешнюю ОШС общевойсковых бригад следует считать временной.

«Легкие» бригады различного назначения будут иметь следующие функции: действия на труднодоступной местности и в горах; аэромобильные, диверсионные и рейдовые операции; действия рассредоточенными порядками и малыми группами; контроль занятой территории и операции на ней; операции на второстепенных направлениях; борьба с десантами и диверсионными группами. Для этих задач танки не нужны. Бронетехника будет колёсной, с хорошей противоминной защитой и относительно лёгким бронированием, возможно, с колёсными же машинами огневой поддержки. Сейчас целый ряд колёсных машин создаются в нескольких опытно-конструкторских работах (ОКР). Наиболее известны из них, ОКР «Тайфун» (уже показанный корпусной, бронированный грузовик)  и ОКР «Бумеранг» (колёсный БТР, может быть показан в этом году).

«Средние» подразделения (к которым можно относить подразделения ВДВ и Морской пехоты), так же как советские мотострелковые части, предназначены для боевых действий средней интенсивности. Танки предусмотрены в них, как средство огневой поддержки. Основу же бронетехники составит новая БМП (в различных модификациях для ВДВ и Морской пехоты) разрабатываемая в рамках ОКР «Курганец-25» («25» - масса до 25 тонн). Облик этой машины пока немного дальше от завершения, чем у колёсного БТР. Требования заказчика (МО) включают радикально усиленную защиту и одновременно преодоление водных преград с ходу, что является сложной задачей. Вооружение в основной версии (БМП/БМД), вероятней всего, будет усовершенствованным вариантом вооружения БМП-3, которое на сегодня и в перспективе остаётся самым мощным и универсальным в своём классе. Увеличить его возможности, целесообразно с помощью обновлённой системы управления оружием (СУО) и новыми боеприпасами. Впрочем, машина будет ещё, как минимум, в противотанковом варианте вооружения и варианте средства ПВО.

«Тяжелые» бригады получат новую гусеничную платформу - ОКР «Армата», на базе которой будет новый танк, тяжелая БМП, БРЭМ, САУ, средство ПВО и другие машины, максимально унифицированные по базе.

Основной боевой танк (ОБТ), не будет усечённой версией танка, как и писалось выше. Он получит более совершенную, чем у Т-90 защиту и вооружение. Сейчас принято решение о принятии в качестве его основного оружия, новой танковой пушки повышенного могущества 2А82. Она имеет прежний калибр 125-мм, но новые боеприпасы со снарядами увеличенной длинны и более мощными метательными зарядами. По своим энергетическим характеристикам, она имеет значительное превосходство даже над самой совершенной на текущий момент немецкой Rh 120/L55. Более существенным повышением огневой мощи, могла бы стать установка 152-мм гладкоствольной пушки 2А83, которая давно прошла испытания и имеет набор современных боеприпасов, аналогичный 2А82, только выполненных в большем калибре. Этот шаг был бы тем более важен, что в задачу ОБТ по-прежнему входит борьба с танками противника, в том числе и перспективными. А усиление защищённости танков и других бронемашин приняло вид устойчивой тенденции, и будет продолжаться дальше. Тем не менее, пока для «Арматы» выбрана пушка 2А82, которая может уверенно поражать все модификации существующих танков. По некоторым сведениям, «Армата» получит новые управляемые ракеты, выстреливаемые как и 9М119М комплекса «Рефлекс-М» через канал ствола, но поражающие бронетехнику в наименее защищённую верхнюю полусферу. Ракеты могут иметь модификацию в калибре 152-мм для пушки 2А83. Возможно, танк может быть оснащён зенитными ракетами. На мой взгляд, это было бы лишним, поскольку в бою танк должен использовать основное оружие, эффективно и быстро обнаруживая цели, с минимальным временем после обнаружения производя выстрел, и гарантированно поражая цель с первого выстрела. Распыление на второстепенные цели снижает эффективность, и в бою танки целесообразней прикрывать от воздушных средств, специализированной машиной, которая всегда будет эффективней, чем «универсальный танк». К тому же бороться с воздушным противником танк может и основным оружием - шрапнельные или осколочные снаряды с программируемой дистанцией подрыва, радио или оптическим взрывателем, а также управляемые ракеты типа 9М119, вполне это позволяют.

В заключении, следует признать отечественный подход к реорганизации сухопутных сил и проектированию бронетехники более рациональным, чем, например, американский. Он использует технические достижения (такие,  как средства разведки, средства связи/управления, высокоточное оружие и его носители ) не в ущерб боевым возможностям в реальных условиях. На мой взгляд, это всегда было характерно для Советского военного строительства. И после продолжительного периода застоя, этот подход возвращается для строительства армии России. 

Александр Горбенко